Дверь за Джеймсом закрылась без единого скрипа.
— Ноль-ноль-семь?.. — показалось, всего на мгновение показалось, что мужчина за широким столом действительно удивлен самоличным визитом Бонда.
— М, — это обращение равнодушно сорвалось с губ Джеймса, но мысленно он всё еще называл нового М не иначе как «Гарет Мэллори». Вместо должного приветствия, вместо того, чтобы пожать протянутую через стол руку, Бонд отдал мужчине сложенный лист, который всё это время был спрятан во внутреннем кармане пиджака. Мэллори развернул его и вчитался в текст с таким видом, будто это трактат по философии, а не простые семь строк с подписью коммандера Бонда. Затем он поднял непроницаемый взгляд на агента и коротко поинтересовался:
— Вы уверены?
— Да, — в глазах Джеймса тоже невозможно было прочитать ни единой эмоции. Он стоял перед столом, вытянув руки по швам и спокойно ожидая вердикта. Не было ни тени сомнения в том, что именно он услышит, но всё это — не более чем стандартная процедура, от которой не может избавиться даже печально известный агент ноль-ноль-семь.
— И чем вы собираетесь заняться? — М положил бумагу поверх каких-то документов и тщательно разгладил примятые углы. Пожалуй, это можно было счесть проявлением некого разочарования. Не в себе или в Бонде, а в сложившейся ситуации в целом. Каждый знал, что однажды это произойдет, но кто бы мог подумать, что так скоро? Прошло полгода, всего лишь полгода.
— Мне нужно привести в порядок С... — долгая мучительная пауза, — ...родовое поместье.
— Вы хотите вернуться в Скайфолл, ноль-ноль-семь? — это не жестокость, это далеко не жестокость со стороны Мэллори, но нельзя было не заметить, как судорожно выдохнул Джеймс сквозь сомкнутые зубы.
— Да.
— Уверены в этом?
— Уверен, — быстро, слишком быстро прозвучал ответ. Мэллори отстраненно подумал о том, сколько же времени Бонд готовился к этому разговору. Месяц? Два? Все эти полгода, наверняка прошедшие для него словно в смутной дымке? Тем не менее, Бонд решился, а значит, он действительно всё обдумал. Всё-таки, у него на это было без малого шесть месяцев.
Рука М лишь на долю секунд задержалась, прежде чем подпись широким росчерком легла на бумагу. Как быстро. Осталось отдать рапорт Манипенни, чтобы она проставила все печати и отправила дело в архив. А затем и сам Джеймс Бонд отправится туда же — в архив, в самые глубины памяти.
Мэллори прекрасно понимал, что лучшего агента с двумя нулями они здесь больше не увидят. Да, правительство будет внимательно наблюдать за ним, чтобы Бонд не вздумал вдруг переметнуться в последний момент, но... М знал, что этого не случится. Так же он знал, что никто и ничто больше не сможет стать для Джеймса причиной вернуться на службу. Сначала он потерял ту женщину — как её? Ах, да, Веспер Линд. Теперь — Барбару... Первая, если судить по чужим разговорам, успела стать почти его женой, вторая — почти матерью. Это «почти» было сильнее любых настоящих уз, и в этом заключалась вся жизнь Джеймса Бонда.
— Рад был работать с вами, — ноль-ноль-семь на прощание кротко, по-военному склонил голову и на этот раз крепко пожал протянутую ладонь.
— Жаль, что наше сотрудничество не продлилось дольше, — М, всё еще соблюдавший субординацию, говорил сейчас, тем не менее, более чем искренне.
— И мне, — сухо ответил Джеймс, прежде чем покинуть этот кабинет навсегда. На выходе он попрощался и с Манипенни, которая еще ничего не знала, и вряд ли она увидит рапорт об увольнении агента ноль-ноль-семь раньше вечера. Это и к лучшему. Всё к лучшему.
К тому времени, как Джеймс оказался за коваными воротами штаб-квартиры МИ-6, начался дождь. Бонд быстро сел в машину, но не стал её заводить, бесцельно глядя на замутнённое каплями стекло перед собой и барабаня пальцами по рулю. Ему предстояло провести в Лондоне ещё три дня — этого хватит сполна, чтобы окончательно разобраться с бумажной волокитой, связанной с увольнением, и прочими сопутствующими заботами. Покинуть секретную службу не так просто, как хотелось бы.
Три дня, а потом знакомая дорога в сторону дома. Бонд не сомневался, что возвращение в Скайфолл окажется болезненным. Гораздо более болезненным, чем даже могло ему сейчас казаться. Ведь это место теперь было связано не только с воспоминанием о гибели родителей...
Джеймс помотал головой, отгоняя не самые приятные мысли, и завел машину. Мотор знакомо заурчал, и Астон Мартин сдвинулся с места, выезжая с парковки. Джеймс посмотрел на хмурое небо и подумал о том, что на первых порах поживет в охотничьем домике, пока заново будет отстраиваться особняк, а не в отеле, как задумывалось сначала. Да, определенно, охотничий домик окажется самым лучшим выбором.
А на ветхом столике у сырой кровати обязательно будет стоять уродец-мопс.
И, быть может, кошмары наконец отступят.